1.16

[fem!black!tiger]

Юрий. Юрий и его первая любовь (кто - на усмотрение автора, хоть Мэри Сью). А+

@темы: Тур 1, выполнено, Юрий Петров

Comments

[Гость]

Автор посыпает голову пеплом, автор просит его простить за этот бред. Заказчик, пожалуйста, не убивайте меня! Мне стыдно за этот текст.


Исполнение №1. Около 1100 слов.

Весна.

Когда он видит ее в первый раз, то удивляется, как можно быть такой рассеянной. Они сталкиваются в коридоре школы, ее учебники с громким стуком падают на пол, а она удивленно смотрит на него, словно не понимая, откуда он взялся, и куда, только что, из ее рук делся увлекательнейший учебник по Праву.
-Ты не пыталась смотреть по сторонам? - он присаживается на корточки и начинает собирать ее книги и разлетевшиеся, выпавшие из них листки. Схемы, конспекты, рисунки...
-Прости, что я в тебя врезалась, - она присаживается рядом, собирая свои вещи и нелепо краснеет под его взглядом.
-Тебе стоит быть внимательней, что б не врезаться в людей, - он протягивает ей учебник по Праву, старенький, явно зачитанный до дыр, но только такие - самые увлекательные и интересные. Он знает. Читал. Современная учебная литература ничто, по сравнению с этими книгами.
-Прости, - снова говорит она, пряча взгляд черных глаз за ширмой ресниц, - слишком увлекательная книга.
-Хочешь стать юристом? - его голос чуть насмешлив и ироничен. Он уверен, что максимум что ей светит - быть нотариусом в какой-нибудь канторке. Слишком рассеяна.
-Да. Конечно! Я хочу быть юристом. Точнее прокурором. Хочу помогать людям, - она улыбается и встает, заправляет медного цвета прядь волос за ухо, - прости, мне надо бежать, - снова улыбка. Она разворачивается, и дробный перестук каблучков и удаляющаяся спина ее, дает знать, что она убегает.
-Подожди! Как хоть тебя зовут?
-Джейн! - она на мгновение оборачивается, - а тебя?
-Юрий, - отвечает он, но раздеться звонок и его голос тонет в противном дребезжании, не донося имя до девушки.
За окном цветет сакура, отмечая начало чего-то нового, чего-то яркого, чего-то, что возможно сделает его счастливым.

Лето.

Они сидят на скамейке в парке. У Джейн на коленях новенький учебник по Праву - она готовится к зачету. Через три дня конец сессии и она сосредоточено хмурится. Юрий сидит рядом, у него в руках бумажный стаканчик с кофе. Он уже выучил все, что можно, останется только повторить и зачет ему обеспечен.
-Как же я тебе завидую, - на губах у нее цветет улыбка, - как ты все запоминаешь?
-Я просто вовремя все учу, - он жмурится от жаркого июльского солнца, - в отличие от некоторых лентяек.
-Ты зануда.
-Но ты же со мной дружишь.
Юрий смотрит на нее и не понимает. Считается, что юноши влюбляются в девушек, похожих на их матерей. Джейн совсем не похожа на его мать. В ней нет страха, нет покорности. Она слишком живая, слишком веселая. И его угораздило... влюбится? Скорее всего. По крайне мере, лед вокруг его сердца немного подтаял.
-Слушай, мы знакомы не первый год, а я так и не понял, почему ты хочешь быть прокурором.
-Как так? - глаза удивленно распахнуты, - я хочу помогать людям. Быть справедливой дланью правосудия. Разве не понятно?
-А что есть справедливость? - он откидывается на спинку скамейки, глядя сквозь прикрытые веки на проходящих мимо людей.
-Воздаяние по заслугам? - Джейн немного неуверенно смотрит в учебник. Резко захлопывает его. Смотрит на Юрия, - добиться соответствующего преступлению наказания?
-Разве можно отмерить вину? Может быть стоит карать смертью за преступления? Мир стал бы чище.
Она испуганно смотрит на него и неожиданно начинает смеяться так, что люди начинают оборачиваться на них.
-О, Боже, Юрий, ты меня пугаешь!
Он поджимает губы глядя на нее. \"Ты не понимаешь, - думает Юрий, - ты совершенно не понимаешь. Не твою мать у тебя на глазах избивал твой отец, которого все вокруг считали героем, Легендой. И слава Богу, ты не смогла бы стать как я, убийцей.\"
А летнее июльское солнце беспощадно палило над ними, освещая пик их дружбы и его влюбленности.

Осень.

Они идут по улице. Она кутается в длинное пальто темно сиреневого цвета, на плече у нее болтается цветастая вязаная сумка с конспектами. На нем плащ цвета стали и повязанный вокруг шеи синий шарф. Ветер гуляет по улицам, срывая желтые и красные листы с деревьев.
Это последний год их учебы, и совсем скоро они станут полноправными юристами: она - прокурором, он - судьей.
-Ммм, осень, - Джейн втягивает в себя воздух и с наслаждением выдыхает, - как это прекрасно!
-Ты лучишься от счастья, - уголки его губ приподнимаются в улыбке.
-Ага. А ты, порой кажется, вообще не умеешь быть счастливым. Ходишь словно во сне. Как лунатик, - она фыркает и запускает ладонь в его волосы, ероша их. Юрий смешно морщится и Джейн смеется, - будь проще и люди к тебе потянутся!
-Зачем мне люди? У меня ты есть, - он прищурившись смотрит на нее.
Она фыркает:
-А если меня не будет?
-Ну, надеюсь, что такого никогда не случится, - он хмурится, не понимая, к чему она ведет.
Джейн смеется.
-Кстати, Помнишь Гордона?
-Гордона? - Юрий удивленно щурится, - кто это?
-Ну, ты правда как лунатик! Как так можно! Это парень с соседнего потока. Ну, и по совместительству мой парень, - она смотрит на него своими черными глазами.
-Ты о нем не говорила.
-Говорила! Только ты, кажется, был слишком увлечен чтением уголовного кодекса.
-Тогда не удивительно, что я прослушал, - он поджимает губы. Ему заранее не нравится этот Гордон. А чего ты хотел, Юрий? Что бы она осталась старой девой, дожидаясь пока ты созреешь сказать: \"Джейн, люблю тебя?\" Хотя не факт, что она бы еще приняла твою любовь.
-Эй, ты чего? - она машет ладонью перед его лицом, привлекая внимание, - Юрий? Эй?
-Прости, задумался. Знаешь, я тут вспомнил, у меня есть небольшое дело... Мне идти надо. Пока, - он чуть наклоняется, целует ее в щеку и быстрым шагом уходит, оставляя позади себя удивленную Джейн.
В эту ночь на улицы города впервые вышел Лунатик.

Зима.

Юрий выходит из здания суда, зябко кутаясь в свое длиннополое пальто. Эти герои... Никакой от них пользы.
-Юрий! - окликает его кто-то. Он резко разворачивается и видит подходящую к нему миниатюрную женщину.
-Простите, мы знакомы? - голос Юрия холоден, взгляд безразличен, осанка прямая, безупречная.
-Не узнаешь? - голос грустный и он неожиданно узнает черные, бездонные глаза.
-Джейн? Ты? Не ожидал.
-Я тоже, - грустная улыбка, - ты теперь судья? Да?
-Да, достаточно давно уже. А ты? Стала прокурором? Я ведь не видел тебя со дня выпуска.
-Нет.
-Но ты же так хотела. Быть справедливой, нести правосудие...
-Увы. Я вышла замуж и посвятила себя семье. А справедливость и правосудие нес мой муж.
-Нес..?
-Его убили в перестрелке год назад.
-Ясно.
Юрий смотрит на женщину перед ним и не узнает. Нет это определенно была Джейн, но не та, которую он помнил. Черные глаза, светившиеся раньше насмешкой, стали пусты, улыбка грустна, взгляд невыразителен. Эта уже не та Джейн, яркая, сильная, немного рассеянная, мечтающая о справедливости девушка, в которую он был влюблен. Ту женщину, что стоит перед ним, он не знал.
-Прости, мне надо идти.
-Да, понимаю. Работа судьи отнимает у тебя все время. Пока, Юрий. Может еще встретимся.
-Прощай, Джейн.

[Котэцу, о любовь моя, Котэцу, выходи за меня]

оно такое... такое... я вас люблю, автор.

[Гость]

Нацуко, не за что)

опечатка

раздеться

Неплохой фанфик) Только вот, при прочтении возникло некое ощущение скомканности.
Но тем не менее, мне понравилась. Спасибо автору
Не заказчик.

[Гость]

Как я не заметила?! *бьется головой об стену*

Дятел., рада, что понравилось) И да, я согласна, что у меня получилось немного скомкано. Вы уж простите.

[Sandmankun]

Спасибо! Настроенчески получилось, а времена года это вообще здорово обыграно!
И ещё раз, спасибо!))
Заказчик))

[Гость]

Sandmankun, не за что) Вам спасибо за заявку))

[Гость]

очень даже неплохо, мне очень даже понравилось понравилось, цепляет..^^
только как-то так получилось...что какой-то "изюминки" всё-таки не хватет)
получилось конечно хорошо, очень даже хорошо)) но если всё таки автор найдёт ту самую "изюминку" и впишет её, будет вообще великолепно *.*

[Гость]

Гость, я думаю, что потом перепишу немного текст, что бы добавить как раз той самой "изюминки") Спасибо за отзыв))

Автор

[Гость]

Исполнение № 2.
428 слов

Она была двуличной тварью.
Как его отец.
Как он сам.
Как и его судьба.

- Кажется, у меня тушь потекла.

Всю жизнь его будут окружать только луны - люди, дарящие свет обществу, а тьму - своим близким.

- Тебе показалось.
Жанет одарила его лучшей улыбкой - самой яркой из тех, что таскает с собой в пудренице под пуховкой. Типичная королевка набитых косметичек, безумных распродаж и посиделок с подружками, она мнит себя центром вселенной.
- И как ты мог забыть зонт? - улыбка очерчена ядом. Даже крась она губы киноварью, выглядело б иначе. Мягче, притягательней. Но на щеках играют милые ямочки, васильковые глаза блестят, а укладка льняных волос как будто не сбилась - она прекрасна. И все, кто видит её в данный момент, завидуют, косятся, шепчут. Знать бы им, сколько отравы пускает в кровь эта змея, но об этом известно лишь тому, кого она укусила.

Впервые он увидел её на первом курсе - Королева красоты среди студенток, лучшая маска для обмана сердец. И путь фальшиво, пусть отражая свет чужого солнца, но Жанет сияла для сотен людей, как сиял когда-то его отец. Словно белый и чёрный шоколад любовь и омерзение сплелись в сердце Юрия, доставляя одинаково удовольствие и горечь. Ему нравилась эта связь, нравилось пропускать подобие старой боли через себя - повторение пройденного материала пойдёт ему только на пользу.
Он так строг к себе.

Рождество - её любимое время года. Как и всякое, отмеченное взрывом скидок и распродаж. В торговом центре тепло, даже душно, сотни улыбок, куда более искренних, расцветают вокруг, но Юрия касается только одна - самая фальшивая. Жанет плевать на Сочельник, плевать на святость, плевать на Марию, Христа и волхвов. Главное - скидки в Marni, дисконтная карта и новые туфли, которые она обует один только раз - в дорогой ресторан. Она никогда не спрашивает, есть ли у Юрия деньги на все её прихоти. Знает, что есть... нет, не так.
Ей всё равно.
С Жанет легко потому, что сердце она ни на что не обязывает. Что касается капризов... бесконечное нытьё отца научило Юрия меньше прислушиваться к собеседнику.
Пока тот не перешагнёт грань.
Не собьётся с орбиты.
Что случается с небесными телами, которые летят к планете Земля?
Они сгорают.
Юрий представляет иногда, как бы тлели эти светлые волосы, эти дорогие одежды, как обломались бы раскрашенные ногти в попытках уцепиться за что-то - лишь то, что сгорит вместе с ней. Конечно, эта женщина запылает с фальшивой роскошью.
Но пока в этом нет нужды.

- Дорогой, посмотри, этот галстук тебе как раз под цвет глаз!

Пока эта луна ворует и отдаёт ему во тьму хоть немного солнечного света, её не коснётся огонь.

[Гость]

Ух ты, круто. Автор 2, это шикарно.

Автор №1

[Your Song]

А2, отличнейшее исполнение *Q* Надеюсь, что откроетесь.

[Sandmankun]

А2, написано шикарно *_*
Образ первой любви Юрия очень неожиданный, тем больше порадовал заказчика
И ангст выполнен великолепно. Аплодисменты.
Талантище!

[Гость]

Спасибо) Откроюсь по завершению тура)
автор №2.

[Законопослушный]

автор два, думаю, лучше, что пока здесь было написано. Спасибо большое.

[Гость]

Исполнение №3. Афтар поглядел на ситуацию в зохваченном гетом треде, повосхищался вторым исполнением, особенно последней фразой, и решил представить альтернативную точку зрения. В процессе Остапа понесло, за что афтар слезно просит прощенья.
Варнинги: 1) исполнение не полностью соответствует заявке; 2) многабукаф; 3) рейтинг (что-то около R).
Пять первых раз и еще один, или Краткий экскурс в половую жизнь Юрия Петрова. 3885 слов.

1.
В первом классе Юрий узнает, что такое любовь.
Просвещает его одноклассник, с которым они вместе играют в бейсбол, обсуждают новые приключения героев и возвращаются домой из школы. Одноклассника зовут Хотару, у него темные волосы, раскосые карие глаза, блестящие, как речная вода под полуденным солнцем, и скобки на зубах. Хотару часто улыбается - широко-широко, так, что всякий раз тянет улыбнуться в ответ, несмотря на скобки, - любит смородиновое мороженое и мечтает стать героем, как знаменитый Легенда. В последнем они с Юрием сходятся.
Посреди учебного года к ним переводят новую девочку - на взгляд Юрия, ничего особенного: косички, очки и вечно испуганный взгляд. Но на Хотару она производит большое впечатление: он начинает норовить очутиться к ней поближе, непрестанно дергая за косички и отбирая исписанные аккуратным почерком тетради. Бейсбол оказывается забыт, Хотару забрасывает даже коллекционирование карточек с героями. Юрий недоумевает, а еще ему становится немного грустно.
Однажды он видит Хотару идущим бок о бок с новой девочкой, запомнить имя которой Юрий не дает себе труда. В одной руке счастливый помидорно-алый Хотару несет рюкзак новенькой, другой - с короткими обкусанными ногтями на смуглых, перемазанных чернилами пальцах - держит ее ладонь. У Юрия неприятно колет под ребрами.
Дома он, помявшись, перечисляет маме симптомы творящегося с Холтару безумия и робко спрашивает, что, по ее мнению, происходит с его другом. К папе Юрий идти стесняется - папе он верит больше всех, папа самый умный и самый замечательный, но вряд ли стоит беспокоить его такой ерундой. Мама смеется, приглаживая вечно встрепанные завитки коротких волос, и советует:
- Поговори с Хотару. Уверена, он сам тебе все объяснит.
Юрий дивится, как он раньше не додумался до такого простого выхода, целует маму в щеку, сует в карман новые карточки с героями и почти вприпрыжку бросается к дому Хотару, живущего двумя кварталами ниже. Того нет дома, но улыбчивая миссис Синохара предлагает Юрию зайти. Ничего, подожду, решает Юрий и, с ногами забравшись на кровать Хотару, открывает валяющийся на столе детектив - других книжек Хотару не читает, сколько Юрий ни пытается всучить ему Энциклопедию Обо Всем На Свете и занимательную палеонтологию.
Юрий обедает вместе с миссис Синохара, вежливо благодарит ее, дочитывает детектив и принимается за следующий, а Хотару все не идет. Возвращается он, только когда за окном стает темнеть, а Юрий уже перерешал все кроссворды в валявшейся под кроватью газете и начинает клевать носом.
- Привет, ма, - доносится из прихожей, и Юрий подхватывается на кровати, сонно трет глаза кулаками.
- Здравствуй, милый. Ты так задержался, - ласково укоряет сына миссис Синохара. - Я даже волноваться начала, да и Юрий тебя уже полдня ждет.
- Юрий?.. - Юрию кажется или голос Хотару и вправду звучит немного виновато? - Я не знал, что он собирался прийти.
- Он давненько к тебе не заходил, да и ты к нему тоже. Вы часом не поругались? - обеспокоенно осведомляется миссис Синохара.
- Н-нет, совсем нет. Я просто... Ма, он ведь наверху?
- Да, у тебя в спальне. Погоди, ты обедал?
- Да, у Ниллы. Я сыт, ма, не волнуйся, - по лестнице грохочут шаги. Хотару всегда перешагивает через ступеньку, и поднимаясь, и спускаясь. Юрий обхватывает руками колени.
- Юрий? Ты здесь? - Хотару щурится, ничего не видя со света.
- Привет, - наконец подает голос Юрий. Выходит почему-то жалобно и одиноко. Хотару на ощупь тыкает ладонью в выключатель и кидается к нему.
- И ты меня весь день прождал? ("Всего полдня", - поправляет педантичный Юрий.) Совсем-совсем один? В темноте? ("Темнеть начало полчаса назад", - уточняет дотошный Юрий.) Я же не знал, почему ты мне не сказал, почему ты не позвонил, я бы тут же пришел...
- Твой коммуникатор выключен, - прерывает его Юрий, прикрыв глаза, чтобы скрыть укоризну во взгляде.
- Разве?.. А, да, точно, Нилла попросила, у нее же братик маленький, полгода всего, такой прикольный! Только и делает, что спит и ест. А еще у них с Ниллой носы одинаковые, прикинь?
- Ты что, был у этой... новенькой? - перебивает его Юрий, сдерживаясь, чтобы не сорваться и не высказать Хотару все, что он думает об этой Нилле-имени-которой-он-не-желает-знать, и о ее брате, и об их носах.
- Угу, - мычит Хотару, залившись румянцем. Он всегда легко краснел, а рядом с этой Ниллой - особенно. Юрий постоянно удивлялся - он-то не краснеет почти никогда.
- Она же тебе вроде не нравилась?.. - осторожно интересуется Юрий.
- Нилла?! Ты дурак, что ли? Нилла самая-самая лучшая, и когда мы вырастем, я на ней женюсь! - восторженно провозглашает Хотару.
- Но ты же постоянно дразнил ее "четырехглазой", и за косички дергал, и книжки прятал... - растерянно бормочет Юрий. Под ребрами шевелится холодная змея.
- Ну... дурак был, - насупившись, признает Хотару. - Это все потому, что она внимания на меня не обращала. А потом я собак от ее котенка отогнал, и она меня к себе в дом пригласила. Теперь я уже не дразнюсь, а если кто другой будет ее дразнить, я ему живо морду начищу.
- Почему? - спрашивает Юрий, не зная, что еще сказать.
- Я ее люблю, и она меня тоже, - объясняет Хотару, раздувшись от гордости. - А в пятницу мы обручились и пообещали, что всегда-всегда будем любить только друг друга!
- Как это - любишь? - моргает Юрий. Хотару совсем не похож на красавцев в почему-то вечно расстегнутых рубашках с обложек маминых любовных романов. Хотару - это... Хотару. Будущий герой по имени Ночной Светлячок, лучший друг Юрия, всегда принадлежавший Юрию и только ему, и Юрий никогда не думал, что однажды это изменится, что в один отвратительный день девчонка с толстыми косичками и огромными очками появится на пороге их классной комнаты и вот так легко украдет у него друга.
Юрий желает, чтобы этой девчонки-имя-которой-ему-безразлично не стало.
- Любовь... - Хотару жует нижнюю губу, как всегда, когда задумывается, - ну, это когда хочешь все время быть рядом. Помогать этому человеку, защищать, разговаривать с ним, чтобы он смотрел на тебя, улыбался тебе... Когда он говорит, а у тебя - как это называется? - бабочки в животе. Не от того, что он говорит, просто от его голоса. Когда хочется держаться с ним за руку, вместе возвращаться домой, вместе ходить в кино, вместе делать домашку... Ну, типа того.
- Вы и домашнее задание вместе делаете? - отзывается Юрий, чтобы что-нибудь сказать. В душе становится пусто и стыло, как в огромном ангаре на полигоне "Герой-ТВ", куда его однажды брал папа, и слова Хотару отдаются в ней гулким эхом.
- Ага. У нее с арифметикой не очень, но я ей помогаю. У меня, конечно, четверки, но получается у меня все равно лучше. Ничего, я уже начал подтягивать, вчера вот пятерку получил.
- Я знаю, - это ведь Юрий всегда занимался с Хотару арифметикой, а тот вечно волынил и норовил запрятать учебник подальше, но Юрий каждый раз его находил. Однажды Юрий подхватил грипп и три недели пролежал дома - Хотару запрещалось его навещать, чтобы тоже не заразился, и за три недели он вконец съехал на тройки.
- Что это? - Хотару поднимает выпавшую из кармана Юрия карточку. - Ух ты, новая карточка Легенды? У меня такой нету.
- Вышла две недели назад, - горло сдавливает, и Юрию приходится постараться, чтобы по голосу не было заметно.
- Блин, а я не видел, - огорчается Хотару, и Юрий едва сдерживает усмешку. Да что он видел, кроме своей как-ее-там?..
- Оставь себе, у меня еще есть, - Юрий поднимается, оправляет одежду. - Ну, я пошел.
- Уже?.. - включенный коммуникатор звонит, и на голодисплее высвечивается неприметное, совершенно обычное девчоночье лицо. Курносое, очкастое, с чуть неровными зубами. - ...Ну покеда, в школе увидимся. Алло? - совсем другим голосом говорит Хотару, и сердце Юрия мучительно сжимается.
По дороге он с болезненным удовольствием, словно сдирая с ожога облезающую кожу, вспоминает, как они с Хотару валялись на траве, держась за руки, и мечтали о том, как станут героями, а потом по очереди пили в фаст-фуде коктейль из одной трубочки. Дома мама смотрит на него и понимающе качает головой.
На следующее утро Юрий отсаживается от Хотару в противоположный конец класса. Тот не замечает.

[Гость]

2.
В первом классе средней школы Юрий стоит в душе после урока физкультуры, уставившись в стену и не слыша окриков одноклассников, и не замечает, что, когда все расходятся, в душевой, кроме него, остается еще один - главный заводила класса, хулиган и забияка, морковно-рыжий, пронзительно-голубоглазый и веснушчатый. Его зовут, кажется, Синдри или что-то вроде того, он постоянно хватает двойки и остается после уроков, ему вечно пророчат колонию и тюрьму, и Юрию до него нет совершенно никакого дела, равно как и ему до Юрия.
Так, во всяком случае, Юрию казалось.
Синдри подходит к нему вплотную, вынуждая попятиться и недоуменно захлопать глазами, и уверенно берется рукой за... Юрий отчаянно краснеет (он и не думал, что способен на такое) и сбивчиво возмущается:
- Т-ты чего? Совсем двинулся, что ли?
- Тоже мне красна девица выискалась, - скалится тот. - Тебе что, впервой?
И явно обалдевает, когда Юрий в замешательстве кивает.
- Ну ты, блин, монашка, - оторопело хмыкает он. - Короче, тут нет ничего такого, все так делают. Это клево, вот увидишь, - и ловко двигает ладонью.
Юрий ахает и хватается за плечи Синдри, чтобы не упасть - колени подгибаются, по телу разливается жар, на лбу выступает пот, и грязно-упоительное чувство неправильности происходящего заслоняется одной мыслью: ещеещеЕЩЕ.
Когда все заканчивается, Синдри небрежно вытирает руки о полотенце и уходит, бросив "увидимся" на прощание. Юрий сползает по стене, на холодный мокрый пол, запрокидывает голову, бессильно уронив руки между разведенными коленями. Мокрые волосы, отросшие уже до плечей, липнут к лицу, заслоняя глаза.
Томительная опустошенность мешается с гнетущим липким чувством стыда - Юрий выстирал бы сейчас себя, если бы мог, как постирают эту тряпку, о которую Синдри вытер руки, уходя. Но с людьми все намного сложнее - тряпку можно отстирать и выгладить, и будет как новенькая, можно просто выбросить, наконец, чтобы не мозолила глаза неотчистившимся пятном. Пятна на лице Юрия не вывести отбеливателем, на выжженную душу Юрия не наложить заплаток, нечистую совесть Юрия не отстирать с мылом, и кожа Юрия, отныне непоправимо запачканная, не станет чистой, сколько бы ни били по ней горячие водяные струи.
Наслаждение ушло, осталась гадливость, смешанная с растерянностью. Юрий медленно одевается и возвращается в класс, пряча глаза.
Ночью он с боязливым отвращением-нетерпением вспоминает случай в душе, ловя себя на мысли "Скорей бы следующий урок физкультуры..." - и тут же с ужасом обрывая мысль на полуслове. Но сон все никак не идет, в паху пульсирует и горит, и Юрий, презирая и почти ненавидя себя, опускает руку под одеяло.

3.
Во втором классе старшей школы Юрий влюбляется в девушку, сидящую на задней парте у окна. Она молчалива, ни с кем не дружит и не ходит ни в один кружок. Она не красит губ и не болтает о героях и кинозвездах. В классе ее не замечают, и всякий раз после уроков она тихо исчезает, словно и не было ее.
Юрий тоже ее не замечает - весь первый год учебы в старшей школе. А затем она спотыкается и хватается за его рукав, чтобы не упасть, и он видит ее глаза - ослепительно-синие под густыми темными ресницами, отчего-то поразительно знакомые.
Юрий... радуется, чего греха таить. Он ведь уже смирился с собственной ненормальностью, отвык вздрагивать, когда с языка у кого-то неподалеку срывается слово "пидор", научился поддерживать разговор о достоинствах одноклассниц - впрочем, с нелюдимым Юрием заговаривают редко. Неделю он ходит словно в тумане и даже раз-два улыбается в школе. Девушка сидит на задней парте, уставившись в окно, и не замечает никого вокруг.
В пятницу Юрий собирается с духом и подходит к ней. Та сперва глядит на него, словно не понимая, чего от нее хотят, затем испуганно трясет головой, пряча взгляд.
- Н-нет, извини, я... я не могу, - бормочет она, краснея и почему-то поминутно оглядываясь, словно боясь, что за спиной у нее кто-то стоит. Юрий выдавливает извинение из пересохшего горла и возвращается к себе на место. Следующим уроком идет химия. Юрий отвечает чуть хуже, чем обычно, но учитель, покачав головой, все же ставит ему пятерку.
Через пять дней девушку находят дома изнасилованную и зарезанную в луже собственной крови и мочи; над ее телом уже жужжат мухи. На люстре покачивается тело ее отца, оказавшегося при более детальном расследовании не кем иным, как знаменитым Центурионом - героем, дважды становившимся Королем, но в последнее время основательно сдавшим и недавно за выслугой лет ушедшим на покой. Под подушкой у нее обнаруживают фото Юрия и потом долго выспрашивают у него об их отношениях. Юрий отнекивается, напряженно прислушиваясь - мать он закрыл на ключ, но если она поднимет шум, могут возникнуть проблемы.
Тем вечером, рассматривая в газете фото Центуриона в его лучшие дни, Юрий неожиданно осознает, что в этих синих глазах казалось ему таким мучительно знакомым. Огромные глаза убитой девушки, обрамленные длинными, как крыло бабочки, угольно-черными ресницами, - точно такие же, как у Центуриона. Юрий достает свои фотоальбомы с героями, которые собирал в детстве, еще до того, как все пошло прахом, - один полностью посвящен Центуриону, и с каждого фото на него смотрят всё те же небесные глаза.
Юрий сжигает альбом дотла и тщательно пылесосит ковер.

[Гость]

4.
В университете он знакомится со старшекурсником - в библиотеке, по чистой случайности, как потом выясняется: обычно того в библиотеку пинками не загнать. Его зовут Кеннет, и он ищет книгу о человеке, который делал взрывчатку из мыла.
- Пытался очистить мир от всякой дряни, - поясняет он и трясет Юрию ладонь. - Способ ничем не хуже других, сдается мне.
Юрий вежливо кивает и вновь нагибается за рассыпанными томами по уголовно-процессуальному праву. Кеннет стоит, опершись плечом на стеллаж с античными философами, и наблюдает за ним, задумчиво покусывая губу. Юрий подбирает последний потрепанный том в выцветшем переплете, водружает его на шаткую колонну из книг и начинает примериваться, раздумывая, как бы донести ее до стола.
- А ты скучный, парень, - доносится из-за спины Юрия, и тот оборачивается, вопросительно приподняв бровь. - Весь насквозь пропылился, как книжная моль. Надо бы выбить из тебя эту дрянь, - и по спине Юрия с силой хлопает широкая ладонь. - Брось бяку, пошли с дядей, дядя покажет тебе, что такое настоящая жизнь.
Юрий обнажает зубы в подобии улыбки и ловко проталкивается мимо Кеннета, чувствительно съездив краем учебника тому по носу.
- Извини, но если мне понадобятся наставления, я лучше почерпну их у Монтескье, а не у...
- Такого крутого парня, как я? - Кеннет скалится в волчьей ухмылке. - Брось, красотка. Древние давно в могилах.
- Как ты меня назвал? - внутри у Юрия начинает подниматься раздражение.
- Красоточка-девочка, Рапунцель-светловолоска, жаркие глазки, сладкие губки, - тянет Кеннет, прищурившись. - Да брось ты, сразу же видно, каков ты есть на самом деле. И нечего тут скрывать, разве что ухажеров боишься. Ну так пацаны не пристанут - девки набегут, одно другого не лучше.
- Я не знаю, о чем ты говоришь, - отчеканивает Юрий. Он по-настоящему обозлен, и сдерживать рвущееся из груди пламя становится все труднее.
- М-м? Ну, как хочешь, - Кеннет выпрямляется и засовывает руки в карманы. - На нет и суда нет, красотка. Приятного задротствования, - и, внезапно наклонившись к Юрию вплотную, целует его, долго, горячо и жадно, и оцепенелый Юрий не может пошевельнуться, не может ничего поделать - только разомкнуть губы и впустить, и когда Кеннет наконец делает шаг назад, это у Юрия, а не у него, не хватает дыхания.
- Я же говорил, - хмыкает Кеннет без тени превосходства и уходит, прихватив с собой конспекты Юрия. Тот даже не замечает - он пытается отдышаться.
Юрию приходится потрудиться, чтобы отыскать Кеннета, но недаром он - один из самых одаренных студентов курса. Кеннет открывает дверь, даже не спросив имени пришедшего, и Юрий с порога одаряет его сумрачным взглядом, немедленно сменяющимся потрясенно вытаращенными глазами.
- Ты раньше, чем я думал, - сообщает тот с ноткой уважения. - Проходи, - и убредает куда-то в глубь квартиры, то и дело прикладываясь к бутылке пива и почесывая голый зад. Юрий загипнотизированно следует за ним, доходя до разгромленной спальни - на полу батареи пустых бутылок, на шкафу и люстре семейники в синюю полоску и кружевной лифчик пятого размера, в смятой развороченной постели блондинка и брюнетка, лениво поигрывающие друг с другом.
- Ну кто там еще, котик? - лениво тянет одна.
- По учебе заглянули, пару конспектов одолжить, - отвечает Кеннет, довольно скалясь, и Юрий задыхается от возмущения. Его бесит абсолютно все - эта пропахшая алкоголем и сексом квартира, эти бесстыдные томно потягивающиеся девицы на покрытых пятнами простынях, его залитые пивом и чем-то ядовито-синим конспекты, а больше всего - хозяин этой квартиры, его хамская ухмылка и его недопустимая нагота. Юрий хватает свои тетради и деревянно разворачивается; в спину его нагоняет провоцирующее:
- Ну куда же ты? Присоединяйся к нам, - и двойной визгливый хохот из постели.
- Спасибо, у меня нет желания валяться в грязи, - холодно отрезает Юрий и на негнущихся ногах направляется к выходу.
- Ну что же вы, господин будущий судья, - а как же "говорить правду и только правду"? - раздается над ухом, и железные руки перехватывают его на полпути к двери. - Есть у вас желание, и еще какое, - одна рука ползет вниз, и Юрий бессильно дергается: даже его тренированное тело в руках этого человека подобно игрушке. - Слишком уж вы чистенький, господин будущий судья, ядовитая бледная лилия, - так и тянет вас испачкать.
- Что ты несешь, - шипит Юрий, выдираясь-таки из его рук.
- Ведь вернешься же, - окликает Кеннет его, но Юрий не оборачивается. - Ну покобенись сначала, твоя воля.
Но Юрий не возвращается. Он смотрит прямо перед собой, сталкиваясь с Кеннетом в коридорах, не отвечает на оклики, на подначки и прямые приставания, бросает трубку, услышав его голос, и однажды Кеннет не выдерживает.
- Чертова красотка, - шипит он, сдирая с Юрия одежду в кабинке мужского туалета. - Недотрога сраная. Я тебе покажу, где твое место.
И трахает Юрия, больно, грубо и жестко, и тот упирается руками в стену и разводит ноги, тяжело дыша, и прикусывает запястье, чтобы не закричать, но Кеннет силой убирает руку.
- Кричи, - выдыхает он ему на ухо. - Хочу слышать твой голос.
И Юрий сдается и кричит.
Юрий вполне доволен собой - ведь он не проиграл. Кто же тогда выиграл, спрашивает он себя и отвечает: они оба.
- И где, по-твоему, мое место? - спрашивает он расслабленно у Кеннета, ставящего засос ему на шею, словно метящего территорию.
- Как где? Подо мной, конечно, - отвечает тот невозмутимо, и Юрий лениво хмыкает. С этим, пожалуй, можно и согласиться, думает он.
Они трахаются как кролики, беспрестанно, везде, где только возможно, и всякий раз Юрий не может сдержать своего пламени. Когда Кеннет видит голубовато-зеленый огонь в первый раз, он одобрительно хмыкает и говорит:
- Круто, принцесса. Я всегда знал, что ты у меня особенный.
Огонь Юрия его заметно заводит, и вскоре тот перестает сдерживаться.
- Мой, - хрипит Кеннет. - Моя красотка, моя фарфоровая куколка, моя бледная лилия.
- Не зови меня так, - рычит Юрий.
Юрий никогда не называет его своим - потому что знает, что это не так. Он наслаждается тем, что судьба дает ему сейчас, и старается не думать о будущем. Он вместе с Кеннетом нюхает кокаин в ночных клубах, мчится на мотоцикле по слепящей огнями трассе на скорости двести километров в час, обхватив Кеннета за пояс, выхаживает его после жестокого похмелья и пишет за него эссе, которые тот даже не читает перед занятием. По ночам они долго говорят о судьбах человечества, а потом занимаются любовью на кухонном столе, роняя ножи и вилки и будя соседей.
Однажды Юрий делится с ним своими соображениями о справедливости и правосудии, и Кеннет по обыкновению хмыкает, задумчиво заглядывая в горлышко пустой бутылки.
- Справедливость? Кто успеет перегрызть глотку раньше, чем глотку перегрызут ему, тот и прав. Вот и вся справедливость, - он трясет бутылку в надежде на хотя бы одну каплю живительной влаги.
- Так быть не должно, - Юрий хмурится, его слова со свинцовой тяжестью падают в тишину. - Кто-то должен это исправить.
- Ты, что ли? - Кеннет щурится, окидывая его взглядом. - Вот что я тебе скажу, сынку. Всех ты все равно не спасешь, а себя изведешь на говно. Сумей прежде себе помочь, а потом уж, так и быть, помогай всему человечеству.
Юрий упрямо сжимает губы. Кеннет косится на него и качает головой.
Спустя полтора года Кеннет бросает университет и сбегает в Парагвай с какой-то девчонкой-фотокором, такой же тронутой, как и он сам. От него остаются пирамиды из пустых бутылок, легкая кокаиновая зависимость и студенческий пропуск, брошенный за ненадобностью. На фотографии Кеннет подстриженный, причесанный, непривычный и скучный. Юрий долго ее хранит - других у него не осталось.

5.
Юрий разбирается с последним делом и выходит из здания суда. Возвращаться домой не хочется - хочется пройтись и промочить горло, и Юрий заворачивает в бар с броской мерцающей вывеской.
Он допивает третий стакан виски, когда к нему подсаживается юноша. Тот красив дерзкой вызывающей красотой и знает об этом - это заметно во взгляде подведенных глаз, в белоснежной, как у кинозвезды, улыбке, в певучем самоуверенном голосе. Юноша двигается как кошка или порноактер, юноша словно ненароком задевает его затянутым в черную кожу бедром, юноша выдыхает ему на ухо ненастоящее имя и тянет его за руку. Юрий пожимает плечами и позволяет увлечь себя наверх - он пьян, ему все равно, у него сто лет не было секса, и он готов на что угодно, лишь бы не возвращаться домой, к безумной матери, к запаху мочи, пыли и старости.
Они вваливаются в затхлую комнатушку, почти падают на влажные нечистые простыни, и юноша умело, с отстраненным безразличием профессионала принимается его раздевать. Ему приходится проделать и почти всю последующую работу - Юрию снизу хорошо видны его глаза, усталость и равнодушие на дне зрачков, а затем он запрокидывает голову в наигранном блаженстве, и Юрию приходится перевести взгляд на почти мальчишеское тело, на следы синяков на белых бедрах, на следы уколов на тонких руках. Мальчишке приходится потрудиться, прежде чем Юрий кончает, - позже он, изможденный, забирает причитающуюся ему плату вкупе со щедрыми чаевыми и убредает, кокетливо послав Юрию на прощание воздушный поцелуй.
Юрий одевается и следует за ним. Дождавшись, пока мальчишка уйдет снимать следующего клиента, Юрий сжигает его сутенера вместе с сегодняшним заработком.
Больше он в тот бар не заходит, но во рту у него надолго остается мерзкий гнилостный привкус.

[Гость]

1. Новый отсчет.
Юрию кажется, что он почти разучился удивляться. Тем неожиданнее оказывается его удивление и тем нелепее - его причина. Но это ощущение Юрий не спутает ни с чем: самого себя он обманывать не привык, и сейчас себе лгать не станет - настолько низко он еще не опустился.
Юрий глядит на Котецу Т. Кабураги и испытывает давнее, почти забытое чувство, подобное тому, что растекалось в груди, когда он глядел на Кеннета, - но ярче, чище, сильнее.
Кабураги смешон, глуповат и совершенно безобиден. Кабураги давно пора списать в утиль, Кабураги неисправимый мечтатель и идеалист, Кабураги безнадежно наивен - в том числе и потому, что верит, будто его маска хоть что-нибудь скрывает. Это его недоразумение может обмануть только тех, кто не ищет увидеть истинное лицо человека... но Юрий судья, заглядывать под маски - его работа.
Котецу Т. Кабураги, Дикий Тигр, - воплощение всего, что Юрий стремится развенчать. Если идол оказался фальшивым, его свергают, не так ли?
Загвоздка в том, что рядом с Кабураги Юрию вновь хочется молиться, впервые за долгое время, и это застает его врасплох.
Юрий привычным неосознанным движением пропускает сквозь пальцы длинную спутанную прядь, наблюдая на мониторе за очередным похождением Дикого Тигра и его напарника. Он подождет и посмотрит, что из всего этого выйдет... и, пожалуй, при случае присмотрит за Кабураги, если понадобится.
Их ведь таких больше не делают, людей с горящей душой вроде Кабураги. В душе Юрия - только угли и пепел, но Кабураги умеет согревать людей вокруг себя... и, может быть, однажды Юрию тоже удастся погреться у этого жара.
Юрий не знает. Но он может ждать, и он ждет.

Конец

[Гость]

3 автор, ваше исполнение чудесно))
Автор 1

[Sandmankun]

Заказчику уже можно забухать на радостях ХD
Исполнитель 3, это было очень увлекательно! Каждая часть, а последняя вовсе добила бедного мну
Огромное спасибо ^_____^

[Гость]

Автор 1

, ыыы, спасибо
Sandmankun, спасибо вам! Автор безумно рад, что понравилось ))) А еще больше рад, что его не расчленили за внезапный пейринг с Котецу

[Законопослушный]

- Моя красотка, моя фарфоровая куколка, моя бледная лилия.

на месте Юрия я бы его спалил к хренам

а вообще неплохой концепт, про Кабураги - удачно.

[chuckless]

автор три, это просто вау
вообще я не люблю пейринг с Котетсу, но тут он очень правильно вписался. и все остальные части тоже просто замечательные и очень верибельные
искренне буду ждать окончания тура, потому что хочу вас видеть

[Гость]

Законопослушный, о да, Кеннет рисковый парень Спасибо )))
chuckless, ай *растеклась* спасибо вам за такой чудесный отзыв. Я тут немножко рыдала, и вы мне сейчас очень хорошо сделали.

[Гость]

для администрации

Долго думала над словами Законопослушный, затем долго вычитывала текст на предмет ООСа и багов в таймлайне. Нашла преизрядно Весь текст заменить я просить не буду, но после реплики

- Мой, - хрипит Кеннет. - Моя красотка, моя фарфоровая куколка, моя бледная лилия.

добавьте, пожалуйста, реплику:
- Не зови меня так, - рычит Юрий.
А то ведь и в самом деле стыд-позор
а3

[fem!black!tiger]

а3, исправлено

[Гость]

Исполнение №4

ВНЕЗАПНО. 2484 слов. Автор предупреждает, что в этом тексте может быть не совсем то, чего хотелось заказчику. Попытки СПГС в количестве.



С самого детства Юра был тихим и спокойным мальчиком. Взрослым он казался пугающе спокойным – пока остальные мальчишки носились во дворе, играли в войну и дергали девочек за косички, Юра сидел в отдалении, словно наблюдая за всеми ними, и собирал очередной подаренный папой конструктор. Взрослым иногда казалось, что он понимает гораздо больше, чем остальные дети.
Разговаривал он мало и нечасто, но отчетливо и не по-детски убедительно, так, что его слушали. Чаще всего он отвечал только тогда, когда это было нужно: на уроке или при ответе на прямой вопрос. Он никогда не перебивал и всегда слушал так внимательно, как не слушают иные взрослые. Его не считали больным или сумасшедшим – странно, но окружающие просто понимали, что он такой с самого рождения. И обходили стороной. А некоторые даже завидовали родителям мальчика: наверное, здорово, когда ребенок послушен и спокоен, такое нечасто бывает в детстве.
Никто этого не знал, но семья Юры немного отличалась от остальных. Его мать была домохозяйкой, а отец – героем. Герои в Штернбильде появились недавно, и признание пришло к ним совсем не так быстро, как хотелось бы, но сейчас его отца, Мистера Легенду, не знал разве что человек, совсем не выходящий из дома и не смотрящий новости. Мистер Легенда спас не одну жизнь, и он был героем для всего города, но в первую очередь он был героем для собственной семьи. Для Юры. И для мамы.

В детстве Юре нетерпелось поскорей пойти в школу. Мальчик по-детски верил в то, что там обязательно найдется кто-то, с кем он сможет хотя бы иногда разговаривать, не получая неодобрительного взгляда в награду за улыбку, так резко контрастирующую с серьезным взглядом. Но ему вскоре предстояло понять, что верить можно только в самого себя.
Почти весь первый класс Юру преследовало вполне объяснимое внимание со стороны других детей – он с первого же дня показывал лучшие знания в классе, а дети, как правило, жестоки с теми, кто по неясным причинам становится лучше них. Они жестоки с тем, чего не понимают, а понять Юру они то ли не могли, то ли просто не хотели.
Когда Юра оканчивал младшую школу, в его класс перевели новую девочку. И то внимание, неотрывно следовавшее за ним с первого дня в школе, мгновенно переключилось на нее. В девочке необычным было все: начиная от ее имени и заканчивая семьей. Когда кто-то из родителей приходил в школу к концу учебного дня, чтобы забрать ребенка, все те, кто еще оставался на игровой площадке, прибегали посмотреть на забавное зрелище. Им казалось забавным то, что ее родители повсюду ходят в белых халатах и с защитными масками на голове. Забавным казалось и то, что вместо новенькой блестящей машины, какие были у всех остальных, у этой семьи была машина, собранная, кажется, из нескольких разных машин. Они смеялись над клетчатым платьем девочки, над ее бантами, над сапогами ее матери – словом, все, что попадало в поле зрения этого небольшого, но такого жестокого социума, оказывалось поводом для насмешек.
Как ни странно, Юра тоже обратил внимание на эту девочку. Но вовсе не для того, чтобы смеяться – ему, напротив, стало интересно. И незаметно, неуловимо, она казалась ему чем-то похожей на него самого. Такая же спокойная, она с удивительной стойкостью сносила все насмешки и продолжала улыбаться, вызывая у остальных только недоумение.

- Привет, – с этими словами Юра присел на качели, сидевшая рядом девочка улыбнулась ему, – меня зовут Юра.
- Уна, – ответила девочка, и, чуть помолчав, добавила: – Меня зовут Уна. Очень приятно, Юра.
Она протянула ему руку, и он с радостью пожал ее. Это было весьма необычно, но Юре понравилось.
- Я знаю, что ты наблюдал за мной, – вдруг сказала она, – в этой школе все то же самое, что и в предыдущих двух, но на этот раз есть ты, и мне, наверное, не будет так одиноко.
Уна смотрела на Юру, но ему казалось, что она видит перед собой куда большее, чем тощего нескладного мальчишку в мешковатых штанах и футболке. Он не понимал ее слов до конца, но отчего-то был уверен в том, что нашел то, что искал. Такого человека, которого хотел найти.
- А что было в других школах? – спросил он с непривычным для самого себя любопытством. Ему зачем-то хотелось узнать как можно больше, и он в глубине души даже стыдился этого желания.
- В других школах не было тебя, – ответила Уна, снова улыбнувшись, – там были те же самые насмешки. Уколы и тычки.
Юра сочувственно поглядел на девочку, не зная, что сказать в ответ. Он понимал ее, но одновременно с этим не мог понять. Он не боялся неизвестного, как другие дети, он хотел узнать, разгадать эту головоломку.
- Мало кто знает, что мои родители – изобретатели. Поэтому они носят эти белые халаты, эти маски. Мама и папа считают, что нет ничего страшного в том, чтобы ходить по улице так же, как по лаборатории. Они говорят мне, что не хотят тратить лишнее время. Мой папа говорит, что время – самое ценное, что у нас есть, и ни одна секунда не должна быть потрачена впустую. Я ему верю. – Уна замолчала и несколько раз моргнула, словно для того, чтобы вновь сосредоточиться на Юрином лице. – Прости, наверное, я слишком много говорю.
- Нет, это ничего, – произнес Юра, рассматривая ее лицо. Загорелая кожа странным образом сочеталась с ярко-рыжими волосами и несчетным количеством веснушек, рассыпавшихся по щекам, носу и лбу. Волосы девочки были заплетены в две длинных косы, украшенных цветными лентами.
- Мой папа… – начал Юра, но остановился. Он не мог рассказать, кто на самом деле его отец и пытался придумать, как объяснить это, не солгав. – Мой папа спасает людей. За всю свою жизнь он помог очень многим.
- Он работает врачом? Или пожарным?
- Мне кажется… и тем, и другим понемногу, – серьезно ответил Юра. Если задуматься, у его отца не было никакой профессии. Юра был твердо уверен в том, что герой – это его призвание, и это призвание включало в себя помощь людям, любую, какая только потребуется. Он знал, что его отец всегда готов оказать помощь любому человеку, не задумываясь о том, что он такой. таким было понятие героев для Юры с самого детства.

[Гость]

- Почему у тебя такое имя, Уна? – как-то раз спросил Юра, когда они вдвоем сидели на крыше здания старшей школы, куда они поступили вместе всего несколько месяцев назад. Сейчас обоим было по пятнадцать лет.
- Вообще-то, Уна – ирландское имя, – ответила она, как всегда, слегка улыбаясь, и взяла его за руку, переплетая пальцы. Она знала, что такое поведение он может позволить только ей, своему единственному другу. – Мама рассказывала, что они с отцом хотели дать мне имя, которое будет что-то означать. С ирландского «Уна» переводится как «барашек» или «ягненок», и когда отец предложил это имя, мама только смеялась. Он же сказал, что на его родине, в Испании, «uno» означает число «один», а один – значит первый номер, и я, его дочь, во всем должна быть первой. Поэтому они с самого первого дня, когда я начала что-то понимать, говорили мне, что я во всем должна быть самой лучшей. То есть, первой.
- Они оказались по-своему правы, – задумчиво произнес Юра, – ведь ты первая не только по оценкам в школе. Ты – первая, с кем я заговорил в школе, потому что мне этого хотелось. Ты – первая, к кому я отношусь… так.
- Как «так», Юра? – спросила Уна, приблизившись, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Искренне, – немного смутившись, пробормотал Юра. Как любому мальчику пятнадцати лет, ему было довольно трудно сказать о своих чувствах понравившейся девочке.
- Как-то… так? – после недолгого молчания произнесла она и вдруг коснулась губами уголка его губ.
- Да, Уна, как-то так, – ответил он, взяв ее за другую руку.

- Послушай, – Юрий говорил быстро: ему казалось, что если он остановится хотя бы на секунду или чуть собьется, то никогда не завершит фразы, – сегодня мы видимся в последний раз. Случилось нечто непоправимое, и нам с матерью нужно отсюда уехать. Как можно скорее и как можно дальше. Это не мое решение, но менять его я не собираюсь. Прости.
Уна стояла напротив него, и за ее спиной было видно огромную луну, освещавшую ночной город. Штернбильд спал, а они вдвоем снова стояли на той самой крыше старшей школы, где чуть больше года назад произошло такое важное для них обоих событие. Вот только он больше не был тихим отличником Юрой. Он в несколько минут стал другим человеком – в первую очередь для самого себя. Не каждый день доведется увидеть, как отец, удрученный неприятностями, в очередной раз избивает до полусмерти мать, не каждый день доведется перестать быть наблюдателем и перейти к действиям, последствий которых не ожидает никто. Не каждый день доведется убить своего собственного отца, желая лишь защитить мать.
Шрам на лице все еще горел, напоминая Юрию о том, что произошло несколько часов назад в гараже их дома. Теперь по решению матери придется покинуть этот дом навсегда. Тело отца уже забрали врачи, и им не составит никакого труда выяснить, что виной всему был НЕКСТ. Юрия все еще удивляло то обстоятельство, что мать, словно возненавидевшая его с той минуты, даже не подумала о том, чтобы рассказать обо всем полиции. «Пострадал при починке машины» – так она объяснила смерть своего мужа, перед тем как потерять сознание от шока. Сейчас она тоже находилась в больнице, а на утро следующего дня решено было уехать в маленькую квартирку на окраине Штернбильда – она досталась Ольге Петровой от родителей.
Они молчали. Никто из них не решался нарушить молчание первым. Юрий считал, что сказал достаточно, что она должна понять его, смириться и забыть. Он был уверен в том, что ей будет куда лучше без него – эта сила, так неожиданно проявившаяся у него, не может принести ничего хорошего никому: ни ему, ни тем, кто его окружает.
- Что… что же случилось? – дрожащим голосом произнесла Уна. Эта фраза разбила повисшее между ними молчание на тысячи осколков. Юрий до боли сжал кулак на правой руке.
- Мой отец… умер, – выдавил он, ощущая, словно горло сжимает спазмом. – Точнее, не умер. Это я. Он как всегда избивал мать, а я не мог спокойно смотреть на это. Я хотел защитить ее. И убил его. Вот этими руками.
Инстинктивно Юрий поднял руки и посмотрел на свои ладони. Они были такими же, как и всегда – бледными, тонкими, с длинными пальцами. Но стоило лишь ненадолго вспомнить о произошедшем, и ладони вмиг обернулись голубым пламенем. Пламя исчезло так же быстро, как и появилось, но Уна все же успела его заметить.
- Так ты… НЕКСТ? – потрясенно произнесла она. – И ты сделал это не специально?
- Способности проявились в тот момент, когда я коснулся его.
- Я… Юра, я понимаю, – голос Уны отличался удивительным спокойствием. А его только лишь передернуло, стоило ей назвать его «Юрой». – Мои родители интересуются НЕКСТами. И я знаю, что в этом нет ничего плохого – сила помогает спасать людей. Даже такая, как у тебя. Это мое убеждение.
- И зачем ты говоришь это?
- Мои родители меня не понимают. Они интересуются НЕКСТами, но им больше интересно, как можно защититься от них. Они… боятся. – Уна говорила, словно слыша только саму себя. Ее взгляд был устремлен к небу, где сияли звезды. – Всю свою жизнь они посвятили изобретению оружия, способного противостоять НЕКСТам. Но у них ничего не получается. Они считают, что таких, как ты, нужно убивать.
Она вдруг тихо рассмеялась. Сделала шаг вперед, но Юрий остановил ее, вытянув руку вперед.
- Ты не понимаешь, о чем говоришь. Если останешься со мной, тебе может угрожать опасность. И твои родители будут против, – тихо и вкрадчиво произнес он, глядя ей в глаза. Он понимал, что смех – это всего лишь защитная реакция организма.
- Как будто мне важно, что они будут против, – Уна продолжала нервно смеяться, обхватив себя руками, будто ей было холодно, – Юра, мне плевать на то, что они скажут мне. Они никогда не знали, чего хочется мне. Они были слишком увлечены своей работой, чтобы еще и меня замечать, понимаешь? Мне плевать на все, я хочу, чтобы мы были вместе, как раньше. Как всегда. Понимаешь?
- Понимаю, – ледяным голосом произнес Юрий, и в глазах Уны загорелась надежда. Впрочем, ее взгляд тут же погас, стоило ему отвернуться. – Я понимаю, ты сделала свой выбор. Прощай.
Он медленно, но непреклонно зашагал в сторону двери на чердак. А Уна осталась стоять на крыше, глядя ему вслед.

- Уна Альфаро, обвиняемая в убийстве Пабло Альфаро, Фионы Альфаро и тридцати человек, являвшихся сотрудниками исследовательского центра «Alfaro Laboratories», приговаривается к пожизненному заключению в городской тюрьме для преступников с психическими отклонениями. Заседание суда объявляю закрытым.
Судья Юрий Петров опустил молоток на деревянную подставку и едва слышно вздохнул. Как только преступницу, за все заседание не проронившую ни слова, а только неотрывно смотрящую на судью, увели, и люди начали покидать помещение, он поднялся с кресла и резким шагом удалился из зала суда. В этот день судейская мантия казалась ему слишком длинной и неудобной, чтобы передвигаться в ней, и ему хотелось поскорее избавиться от нее, оставшись в удобном деловом костюме.
Со дня смерти его отца прошло шесть лет. Столько же он не видел девушку, с которой встречался в старшей школе – Уну Альфаро. Кажется, тогда он думал, что любит ее. Сейчас все это казалось глупым и пустым, как взгляд его матери, за обедом разговаривающей с призраком отца. Она все еще любила его и искренне считала, что он все еще жив, а страх перед собственным сыном, порождавший ненависть, рос в глазах старой женщины с каждым взглядом на него.
Сегодня, в шестую годовщину смерти отца, Юрий не отправился домой, как делал это всегда. Он знал, что мать все равно не ждет его, а после этого заседания показываться дома хотелось еще меньше. Сегодня он взглянул на многие вещи по-другому.
В детстве отец всегда говорил Юрию, что зло должно быть наказано. «Если увидишь плохих людей, никогда не проходи мимо», – говорил отец, и Юрий запомнил эту фразу навсегда. Сейчас же эти слова приобрели для него новый смысл.
Когда-то он не понимал, и от этого ненавидел свою силу НЕКСТа. Он был уверен в том, что от нее исходит только лишь опасность. Теперь же он решил, что эта сила дана ему, чтобы карать зло, чтобы стать в его руках оружием справедливости, единственным и верным, самым идеальным оружием, на которое только способен этот мир. Оружием справедливости были герои, но чего стоят герои, если преступность все еще существует? Герои казались Юрию бесполезными, какими-то пешками в руках спонсоров, чтобы развлекать зрителей. Словно животные в цирке. А он мог нести миру настоящую справедливость, навсегда избавляя его от очагов зла, распространившихся по его бескрайним просторам. Пресекать зло на корню, убивать его. Возможно, после этого люди задумаются над тем, чтобы продолжать совершать преступления.
Сейчас он отправлялся в городскую тюрьму для преступников с психическими отклонениями. Его должны были пропустить по удостоверению судьи для проведения экспертизы. Ему всего лишь хотелось узнать о том, как она сумела убить такое количество человек в одиночку. Об истинном мотиве преступления он догадался уже до допроса.

«Сегодня охраной городской тюрьмы для преступников с психическими отклонениями был обнаружен обгоревший труп Уны Альфаро, совершившей убийство собственных родителей-ученых и еще тридцати сотрудников их лаборатории. Судмедэкспертом было установлено, что огонь, стихийно вспыхнувший в камере, был, скорее всего, делом рук НЕКСТа. Другие заключенные подтвердили, что ночью слышали смех заключенной, сразу же после которого в ее камере вспыхнул голубой свет. Дальнейшее расследование этого дела будет проводиться следственным комитетом».
Юрий отложил газету в сторону и взял в руки чашку. С его последнего визита в тюрьму для преступников с психическими отклонениями в качестве судьи прошел месяц. Сделав глоток обжигающего чая, он грустно улыбнулся одними уголками губ.

[Гость]

для администрации

Простите, я, как последний лох, забыл в первом посте написать "Исполнение №4"
Очень прошу, добавьте. Спасибо)
благодарный заранее автор №4